Очередной поход в Чернобыль

Требования к посетителям зоны отчуждения предъявляются достаточно строгие, документы на оформление пропусков подаются за две недели. На пропускном пункте с нами проводят инструктаж: запрещается курить и употреблять пищу на открытом воздухе, брать с собой на память любые понравившиеся предметы и растения, пить воду из колодцев, рек и других наземных источников.

Одежда должна быть максимально закрытой, с минимальным количеством швов. Охраняется территория на должном уровне. Людей в форме в поле зрения — больше десятка, один из них внимательно изучает наши паспорта, сверяется с списками и делает отмашку, мол, проезжайте.

Осознание того, что ты находишься совершенно в другой, параллельной вселенной, приходит неожиданно и больше уже не отпускает до конца поездки. За забором из колючей проволоки, который мы минули, — такое же поле, с кустарниками и перелесками. Неожиданно наш проводник Сергей Чернов говорит водителю остановиться. Выходим. Сергей Анатольевич указывает куда-то вдаль и говорит: «Лошади Пржевальского. Дикий табун. Завезли сюда несколько десятков, а они прижились. Сейчас популяция уже до 70 голов дошла».

С этого момента все в корне меняется. Начинаем внимательнее смотреть по сторонам и замечаем то тут, то там заброшенные здания, полностью проржавевшие конструкции, назначение которых сейчас понять достаточно сложно. И совершенно не хочется подходить и рассматривать эти руины вблизи — это как в зоопарке, возле клетки с тиграми: интересно, конечно, но мысли погладить даже не возникает. Создается впечатление, что ареал обитания человека на закрытой территории ограничен дорогой и городами. Собственно говоря, так оно и есть. Каждый метр дороги и город «отмывались» уже не один десяток раз, здания, которые видны вдалеке, могут содержать невидимые и смертельно опасные сюрпризы.

Подъезжаем к городу. Наш гид заканчивает традиционную вводную: «На сегодняшний день в Чернобыле есть 6 магазинов, 2 кафе, несколько спортзалов, Дом культуры, библиотека. Обычный городок, но есть вещи, которые здесь появятся очень нескоро. Исходя из того, что изданный еще во времена Советского Союза закон действует до сих пор, в городе запрещено находиться лицам до 18 лет. Поэтому уже более 20 лет в Чернобыле нет роддома, школ, детских садов, поликлиник».

Практически все многоэтажные дома заселены. Но это всего лишь общежития или офисы. По закону постоянно проживать на зараженной территории запрещено. 5 тысяч человек, находящихся здесь, работают вахтовым методом, две недели находятся в зоне, две — отдыхают дома. Некоторые приезжают на работу в город с понедельника по четверг, а после на три дня уезжают домой. Правда, далеко не всегда эти правила соблюдаются. Разговорившийся с нами дорожный рабочий признался, что живет в Чернобыле уже месяц без перерыва.

На нескольких зданиях установлены информационные табло, которые в режиме реального времени показывают радиационный фон в городе, на АЭС и на территории отселенных деревень.

В скором времени (возможно, как раз в тот день, когда выйдет статья) Чернобыль посетит высокопоставленная правительственная делегация. Поговаривают, что это могут быть даже президенты 4 стран, поэтому сейчас город в авральном порядке моют и красят. Получается чистенько, но безжизненно, как будто грим на лицо покойника накладывают.

На центральной площади города расположился мемориал памяти отселенных деревень «Звезда Полынь». Комплекс был создан к 25-летию со дня катастрофы на ЧАЭС, основная его часть представляет собой аллею крестов с названиями отселенных деревень и несколько памятников. Одна из современных скульптур — трубящий ангел, рядом с ней — памятник укротителю быка, который смотрится здесь достаточно странно. Этот памятник раньше стоял возле села Залесье у входа в животноводческий комплекс. Судя по всему, местные жители не испытывают к скульптурной композиции с парнокопытным никакого трепета и регулярно подкрашивают глаза, ноздри и гениталии быку ярко-красной краской. Перед прибытием делегации краску старательно отмыли.

У пожарной части Чернобыля расположен еще один памятник, посвященный спасателям города, прибывшим на место аварии одними из первых. Ежегодно 26 апреля в час ночи возле этого памятника собираются тысячи людей. Гудят пожарные сирены, объявляется минута молчания. Глумиться над этой скульптурной композицией ни у кого даже мысли не возникает.

Неподалеку расположена выставочная площадка, на которой показана техника, принимавшая участие в работах по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Экспонаты огорожены невысоким забором, который можно легко перешагнуть, но экскурсовод настоятельно рекомендует нам близко не подходить, себе дороже будет.

Следующая наша остановка — здание, где, по рассказам местных жителей, в 1986 году судили руководство станции. Директору, главному инженеру и его заместителю дали по 10 лет, начальнику смены — 5 лет, начальнику реакторного цеха — 3 года. Двое из осужденных умерли в тюрьме, директор вышел на свободу из-за плохого состояния здоровья, отсидев 5 лет. Примечательно, что лишь один из осужденных, заместитель главного инженера, частично признал свою вину. Остальные, в том числе и директор, считали, что осуждены несправедливо. На сегодняшний день общественное мнение по этому вопросу разделилось: одни уверены, что виновных суд просто назначил, сделал «стрелочниками». Другие настаивают на том, что наказание было слишком мягким и отсидеть свои сроки осужденные должны были от звонка до звонка.

Единственная работающая в зоне отчуждения Свято-Ильинская церковь. До аварии на ЧАЭС здесь было 15 храмов. Настоятель церкви и прихожане уверяют, что в самой церкви и на территории, примыкающей к ней, самый низкий радиоактивный фон в городе.

— Во всем мире саркофаг, в котором похоронен взорвавшийся реактор, называют «ядерным монстром». Местные жители, вернее, те, кому приходится регулярно работать в зоне, называют его не иначе как «кормильцем». Пока он существует, у них есть работа, — рассказывает наш экскурсовод. — Зарплаты здесь значительно выше, чем за территорией отчуждения.

— А как же радиация?

— Ее тут почти не замечают. После нескольких лет работы ты уже на уровне подсознания выделяешь каждый опасный участок, понимаешь, что по этой тропинке идти можно, но ни в коем случае нельзя подходить вон к тому старому трактору, который сильно фонит. А в самом Чернобыле в большинстве мест уровень радиации даже ниже, чем в Киеве.
К слову сказать, всю поездку по зоне отчуждения мы провели без дозиметра. Его не было у нашего сопровождающего, не видели мы индивидуальных дозиметров ни у одного человека, встреченного в Чернобыле, Припяти. Судя по всему, люди, работающие здесь, либо очень уверены в себе, либо чрезмерно беспечны.

Заходим в местный магазин купить провизию в дорогу. На прилавках — богатый выбор алкоголя. Возникает смутное сомнение, что «сухой закон», о котором говорилось нам во время инструктажа на КПП, соблюдается здесь неукоснительно. Кивая на прилавки, Сергей Чернов говорит: «Даже у нас, в Чернобыле, проявляется „оскал капитализма“. В городе работала единственная аптека, ее выкупил частник и сделал продуктовый магазин».

На сегодняшний день практически все здания в частном секторе заброшены. Жилые сооружения отмечены табличками «Здесь живет хозяин дома», как, например, на этом доме, расположенном по улице Октября. Хозяйка, 80-летняя бабушка-самосел, рассчитывает таким образом отпугнуть мародеров, которые до сих пор ищут в заброшенных зданиях ценности и цветные металлы.

Жители Чернобыля тяжело прощались со своей родиной, часть из них вернулась в свои дома через несколько лет после трагедии и нашла их полностью разоренными. В одном из таких домов находим обрывки истории 30-летней давности: фотография Терешковой на журнальной странице, ученический дневник с записями об Олимпиаде, грампластинки, открытки, подписанные от руки. На стене дома надпись: «Прости и прощай, мой дом!»

10-километровая зона вокруг Чернобыльской АЭС была отселена к 21:00 3 мая 1986 года. За неделю, прошедшую после катастрофы, около 60 тысяч человек, включая все население Припяти, города энергетиков ЧАЭС, вывезли на новые места жительства — в основном в Киев и Чернигов. На следующий день началась эвакуация жителей так называемой 30-километровой зоны, крупнейшим населенным пунктом которой был райцентр Чернобыль. В отличие от Припяти, где планировка города позволяла подать индивидуальный автобус к каждому жилому дому, 13-тысячное население Чернобыля, старого еврейского местечка с узкими улочками и преобладающей частной застройкой, концентрировалось на централизованных сборных пунктах. Тысячи автобусов, грузовых автомобилей для вывоза имущества жителей райцентра и даже специального транспорта для перевозки скота позволили в кратчайшие сроки отселить сам город и десятки сельских населенных пунктов в пределах 30-километровой зоны. С 15:00 воскресенья, 4 мая, когда началась эвакуация Чернобыля, и до 7 мая около 12 000 семей (а вместе с ними около 100 000 голов крупного рогатого скота, свиней, овец, лошадей) были эвакуированы и размещены в 53 населенных пунктах ряда районов преимущественно Киевской области.

В одном из частных подворий встречаемся с самоселом. Постоянно проживающих жителей в зоне отчуждения — несколько сотен.
— Я в 1986 году работал учителем. В день взрыва с двумя восьмыми классами был на поле, расположенном в нескольких километрах от станции, перебирал картошку, — рассказывает Евгений Маркевич. — Мы видели, что со стороны блока дым идет, думали, может, костры жгут или краска где загорелась, такое уже бывало. О том, что произошло что-то серьезное, я узнал на второй день, вечером, когда к Припяти начали подтягиваться вереницы автобусов, из которых высыпало много солдат и милиционеров с противогазами. 27 апреля я собирался отвезти сына на речку — давно обещал научить его рыбачить. Пришел домой, жду его. В окно стучится соседка, передает записку от жены: «Все вывозят детей из города, я отправляю Дениса в Киев». Я войну помню и знаю, как люди до сих пор ищут своих родных и близких, потерянных в оккупации. Как холодным душем обдало: «Уедут, больше не увижу!» Побежал искать жену, нашел, говорю, что сам сына вывезу, на мотоцикле. В Чернобыль я вернулся через несколько месяцев. Договорился с местным начальством, чтобы не трогали: у меня в школе прекрасная мастерская была, я мог любые работы производить. В общем, пригодился, взяли на работу. С тех пор так и живу, хотя вроде как прописан в Киеве. Жена с сыном за территорией зоны так и остались. А дом, построенный еще дедом, бросить не могу.

Следующая наша остановка — место, которое местные жители называют «остров». До аварии здесь работал небольшой судоремонтный завод, после трагедии на ЧАЭС там разместилось ведомство, занимающееся лесом на зараженной территории — рубкой, посадкой, тушением пожаров. По мнению ученых, территорию зоны необходимо максимально засаживать лесом, это будет сдерживать распространение радиации. Неподалеку от порта, расположенного на острове, в воде стоит несколько ржавых затонувших сухогрузов. Один из них, «Скадовск», является ключевой точкой в культовой компьютерной игре «S.T.A.L.K.E.R. Зов Припяти». Картинка в игре значительно отличается от оригинала. В этом году вода в реке поднялась до такого уровня, какого не наблюдалось уже лет 20. Ржавая рубка «Скадовска» видна лишь наполовину, само судно скрыто под водой.

Мы покидаем Чернобыль.